Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 1
– Хорошо. После стольких дней все уже сами должны знать, что делать, – сказал капитан. Голос его звучал устало и нервно. Оба были в легких дорожных доспехах, надетых поверх туник с гербом сёгуната и широких коротких штанов, в шляпах, за поясом у каждого два меча. – Всего один день, и тогда у нас начнутся настоящие проблемы. Я до сих пор не могу поверить, что Совет и опекун разрешили столь опасное предприятие.
Адьютант выслушивал это каждый день.
– Да, капитан. По крайней мере, мы будем в наших собственных казармах, и нас будут сотни.
– Недостаточно, сколько бы ни было, все равно недостаточно, нам вообще не стоило уезжать. Но мы уехали, и карма есть карма. Проверь остальных людей и убедись, что вечернее расписание караула составлено правильно. А потом скажи главному конюху, чтобы взглянул на мою кобылу, возможно, у нее треснуло копыто… – В Японии того времени не знали о подковах для лошадей. – Она едва не села на задние ноги, когда мы проходили заставу. Потом вернись и доложи. – Человек заторопился исполнять приказание.
Капитан был удовлетворен больше, чем обычно. Обход гостиницы, заключенной в высокую ограду из гигантского бамбука, тянувшуюся по всему периметру, и особенно этой ее части, обнесенной живой изгородью с единственными воротами, убедил его, что покои сёгуна защищать было легко, что все остальные путники были выдворены из гостиницы на эту ночь, что стража знала пароль и понимала свою первостепенную обязанность: никому нельзя было приближаться к сёгуну и его супруге без приглашения ближе чем на пять метров, и вообще никому и никогда с оружием, исключение составляли опекун, старейшины и он сам, а также любые охранники, сопровождавшие его. Закон этот был хорошо известен, наказанием за приближение с оружием была смерть, как для нарушителя, так и для небдительного стража – если только сёгун не прощал их лично.
– А, камергер! Есть какие-нибудь изменения в планах?
– Нет, капитан. – Старик вздохнул и промакнул лоб, щеки его тряслись. – Августейшие особы моются сейчас, как обычно, затем они отдохнут, как обычно, на закате примут настоящую ванну, и им будет сделан массаж, как обычно, после чего они поужинают, как обычно, поиграют в го, как обычно, и потом лягут в постель. Все в порядке?
– Здесь, да. – В любой момент в распоряжении капитана на этом участке площадью около двухсот квадратных метров находился гарнизон из ста пятидесяти самураев. Отряд из десяти человек охранял единственный вход: красивый мостик через ручей, от которого тропинка вела к высоким украшенным столбам и таким же красивым воротам. По всему периметру живой изгороди через каждые десять шагов стояли часовые. Ночью их сменят свежие люди из числа еще шестисот воинов, расположившихся в казармах сразу за главными воротами гостиницы или в соседних гостиницах неподалеку. Патрули осторожно обходили сад и изгородь, ступая беззвучно, ибо шум и явное присутствие самураев приводили в ярость принцессу и, следовательно, ее мужа.
Небо над ними хмурилось, холодное, подернутое пеленой солнце еще не коснулось горизонта, в вышине ветер играл густеющими облаками. Было холодно, и все сулило еще более холодный вечер и ночь. Слуги зажигали фонари в кустах, свет их уже отражался в водоемах и влажно поблескивал на камнях, облитых водой специально для этого несколько минут назад.
– Здесь прекрасно, – сказал капитан. – Нет сомнения, это лучшая гостиница, хотя большинство других тоже были хорошие. – Впервые в своей жизни он отправился в такое путешествие. Все свои годы он провел внутри или неподалеку от замка Эдо, вместе или рядом с Нобусадой, а до него – с предыдущим сёгуном. – Прекрасно, да, но я все же предпочел бы, чтобы сёгун и его супруга остановились в замке Сакамото, а не здесь. Вам следовало настоять.
– Я пробовал, капитан, но… но она решила так.
– Я буду рад, когда мы окажемся в наших собственных казармах, когда они расположатся за стенами дворца, и обрадуюсь еще больше, когда мы и они благополучно вернемся домой в замок Эдо.
– Да, – ответил камергер, в глубине души устав от бесконечных придирок, капризов и ворчания своего господина и своей госпожи. С другой стороны, подумал он, чувствуя, как ноет спина, как хочется самому лечь в ванну и чтобы ему тоже сделали массаж, томясь по ласковому вниманию своего юного друга, с другой стороны, я, наверное, тоже стал бы таким, если бы был вознесен так высоко над людьми, если бы со мной так носились с самого рождения и если бы мне было всего шестнадцать. – Могу я спросить у вас пароль, капитан?
– До середины ночи пароль «Голубая Радуга».
В двухстах метрах от них на восточной окраине деревни, в конце переулка недалеко от заставы Оцу и Токайдо стоял старый, полуразвалившийся крестьянский дом. Внутри предводитель посланных сюда для засады сиси, юноша из Тёсю по имени Сайго, грозно смотрел на хозяина, его жену, четырех детей, отца, мать, брата и прислужницу, которые кучей сбились в углу и сидели на коленях, дрожа от страха. Это была единственная комната в доме, здесь семья жила, ела, работала и спала. Несколько тощих кур нервно кудахтали в деревянной клетке.
– Помните, что я говорил вам. Вы ничего не знаете, ничего не видели.
– Да, господин, конечно, господин, – лепетал старик.
– Закрой рот! Повернитесь спиной, лицом в угол, и закройте глаза, все до одного. Завяжите себе глаза поясами!
Они подчинились. Мгновенно.
Сайго было восемнадцать. Высокий, могучего телосложения, с резкими красивыми чертами лица, он был одет в короткую темную тунику и штаны, похожие на те, что носили самураи в гостинице, но без доспехов. Два меча и соломенные сандалии довершали его наряд. Убедившись, что крестьяне ничего не видят и послушны ему, он сел возле двери, выглянул наружу через порванную оконную бумагу и стал ждать.
Он отчетливо видел заставу и караульные помещения. Солнце еще не зашло, поэтому застава была еще открыта для тех, кто возвращался поздно. У него и у его людей ушло много дней на то, чтобы найти это место, идеально подходящее для их целей. Задняя дверь выходила в лабиринт улочек и тропинок, ничего не могло быть лучше на случай неожиданного отступления. Сегодня днем, едва лишь кортеж сёгуна миновал заставу, он внезапно захватил этот дом.
Шаги. Его рука легла на меч, потом расслабилась. В дом молча вошел еще один юноша, потом еще один – с другой стороны. Вскоре к ним присоединились еще семь человек. Один встал на страже снаружи дома, другой – на углу переулка, там, где он выходил на Токайдо. Одиннадцатый человек прятался в деревне, он был курьером, который помчиться с радостной вестью об успехе в Киото к Кацумате, и это будет сигналом для нападения на Огаму и захвата Дворцовых Врат. Все сиси были сильными молодыми людьми, одетыми как и он, без доспехов и гербов, в прошлом госи – самураи низшего ранга – теперь ронины, все более или менее одного возраста, от девятнадцати до двадцати двух. Только восемнадцатилетний Сайго и семнадцатилетний Тора, его первый помощник, были моложе. Холод, проникавший через порванную бумагу окон, вызывал дрожь, – холод и то напряжение, в котором они пребывали.
